Говорят, люди по сути своей не меняются. Меняются лишь декорации, окружающие человека в течение его жизни. Возможно, так и есть на самом деле, но сторонники этой теории забывают добавить: декорации, антураж, предложенные обстоятельства каждый раз и проверяют человека на прочность.

Евгению Владимировичу – шестьдесят. В его жизни декораций было полно, самых разных и подчас несовместимых друг с другом. А если и совместимых, то лишь благодаря географической карте: песок туркменских пустынь в его жизни соседствовал с балтийскими дюнами, «коммуналка» в старой уютной Риге с офисами в небоскребах самых престижных столиц мира. Вызывающая роскошь Монте-Карло, Дубая, Лос-Анджелеса и сменяющее ее умиротворение рассекающей морскую гладь яхты тоже были. Были взлеты, когда казалось, что достигнуто очень многое, поэтому самый изысканный антураж в его жизни уже навсегда. Была в один миг едва не перечеркнувшая всё трагедия. Находиться несколько месяцев между жизнью и смертью, потом еще несколько лет заново учиться жить, и не в переносном или каком-то там «антуражном» смысле, а физически возвращаться в жизнь – удовольствие так себе. Во всяком случае, его не каждый может себе позволить.

Вернуться в полноценную жизнь у Толочкова получилось. И затем многое успеть. Он, яхтенный капитан, действительно умеет ходить против течения. Например, сейчас, когда из России принято уезжать, он, гражданин Латвии, занят получением… российского гражданства. Тоже возвращение – на родину предков. Хотя в те годы, когда Толочков делал в бизнесе первые шаги, его Родина была огромной. И называлась СССР.

Он из той породы предпринимателей, которую сегодня правильнее было бы занести в «красную книгу» первооткрывателей еще советского бизнеса, появившегося в конце 1980-х. Да, это исчезающий вид людей, всего добившихся самостоятельно – без родственников-покровителей, их связей и наивно-циничной уверенности в том, что «бабло» непременно победит зло, особенно если речь о собственном кармане. Возможно, многие принципы пионеры советского бизнеса действительно приобрели только с опытом. Но сегодня только этих людей дела можно сравнить с врачами. И тех, и других объединяет главное – «Не навреди!». Ни тому, кто тебе доверился, ни себе. Деньги? Деньги не цель – это всего лишь инструмент в руках профессионала, способного обустроить и сделать осмысленнее окружающую действительность. А иногда спасти чью-то репутацию или даже жизнь.

– Я прав или нет относительно предпринимателей твоего поколения? – Мы сидим с Толочковым в шумном, вполне демократичном московском кафе и пытаемся понять друг друга.
– Знаешь, в шестьдесят становишься особенно спокойным, - отвечает он. – Дело не только в накопленном опыте и в испытаниях, которые за эти годы подкинула жизнь. Дело еще и в том, что ты абсолютно ясно понимаешь: смысл должен быть во всем, чем ты занят. А личная меркантильность – это не смысл.

– То есть бабло точно не победит зло? – аккуратно подтруниваю я. Похоже, на колкость он не обижается.
– Понимаешь, я каждый вечер вспоминаю, сделал ли за день хотя бы пять добрых дел, и благодарю Бога, если Он дал мне силы это сделать. И за радость вечернюю, за спокойствие тоже благодарю. А большие деньги… Да, для человека это всегда испытание, и не только на алчность, бескорыстие или любые другие человеческие качества. Но ты прав! – деньги, прежде всего, инструмент в руках профессионала. Или, как говорили нам наши учителя в прекрасном советском прошлом, это средство развития личности. А я советского воспитания человек. И горжусь этим.

– Ты родился в Латвии?
– Нет. Я родился в Туркмении, в городе Мары. У советских офицеров была такая шутка: «Есть на свете три дыры – Термез, Кушка и Мары». Мой дедушка, – кадровый военный, фронтовик-полковник, – служил тогда как раз в Мары. Семьи военных, понятно, тоже вели кочевую жизнь, мотаясь по гарнизонам всего СССР. У моего отца, хотя он не был военным, тоже была «кочевая» профессия строителя – в то время он работал на строительстве Каракумского канала. Вот в такой «кочевой» семье я и родился. В 1965-м мне было 2 года, когда вслед за дедом семья переехала в Ригу.
Я берегу свои корни и память о предках. Своих деда и бабушку считаю одними из самых главных учителей в жизни. Еще один мой дед, заместитель начальника политотдела стрелковой дивизии Иван Алексеевич Пинтегов, геройски погиб в октябре 1941-го в боях за Москву: прорываясь из окружения, он дважды водил батальон в атаку. Во время второй атаки получил смертельное ранение. Дед не кланялся пулям – я помню это!

– Что за атмосфера была в Латвии в те годы?
– Я очень ценю то время. Почему его сегодня называют застоем? Все мирно, дружно, по-товарищески жили между собой. Это действительно была одна страна, которой я благодарен за все, что она дала мне. Хотя именно на детские годы пришлись мои первые персональные испытания.

– Поясни.
– Мы жили отдельно от бабушки с дедом – с отцом, мамой и моим старшим братом-погодком. Потом отцу, с его специфической строительной профессией, стало тесно в уютной благоустроенной Латвии. Он уехал работать в Сибирь, на строительство очередного гигантского объекта. Маме одной было очень непросто с двумя детьми, хотя дедушка с бабушкой жили неподалеку. Но мама была самостоятельным человеком и не любила никого обременять своими проблемами, поэтому приняла такое решение: я был отправлен в школу-интернат.
Знаешь, что это такое? Это когда ты и учишься, и постоянно живешь в одном месте. И это место – казённое. Рядом с тобой семь дней в неделю, постоянно, такие же ребята, как ты. Нет, нас не бросили родители. Мы не сироты. Наоборот! Государство сделало всё, чтобы помочь родителям воспитать их детей, причем бесплатно. Я бы сравнил школы-интернаты тех лет с суворовскими училищами, только для гражданских.
Для ребенка это настоящая школа жизни, полная драматизма. Чего стоили, например, субботы, когда мы, человек 50-60, собирались в холле интерната и смотрели на массивные дубовые двери! Придут за нами наши родители сегодня или не смогут? Но никто не приходит, и ожидание бессмысленно. Вот где боль… Но было и другое, куда более важное!
«Дети, запомните! Нет слова “Не хочу”, есть слово “Надо”!» – так говорила наша тетя Фрося – Ефросинья Федоровна, пожилая воспитательница в интернате. Она была нашим ангелом-хранителем, бабушкой для всех. А на войне тетя Фрося была санитаркой, четыре года с поля боя вытаскивала раненых. Нет слова «Не хочу»… Это я действительно запомнил навсегда.
Потом наступил момент, когда мои бабушка с дедом понятия «школа» и «интернат» разделили. Они сказали: «Будешь хорошо учиться – и будешь жить у нас». Учился я очень хорошо. Но бабушка с дедом тоже прошли войну и тоже были хорошими педагогами. Они создали стимул, и я начал учиться еще лучше. И вскоре стал жить с ними. А потом окончил 8 классов, перешел в обычную школу. Меня тут же выбрали председателем учебного комитета. Главное, я был уже самостоятельным человеком, способным помогать матери. И вернулся домой.

– Помотало тебя…
– Так это хорошо! У меня было не просто детство, а школа жизни, всюду заставлявшая трудиться, совершенствоваться и не пасовать перед сложностями. И всегда вовремя принимать единственно верное решение, не побоявшись, что в глазах окружающих я, возможно, буду выглядеть странным.

– Например?
– Да вот, тоже из детства. Субботник в школе, в которую я только что перешел из интерната. Задача – вымыть школу. Я выбрал грязные коридоры. Мне никто не ставил эту задачу. Я просто взял тряпку, швабру, ведро и вымыл все коридоры в школе. Получились километры отдраенных до блеска полов.

– Ты окончил юрфак Латвийского госуниверситета?
– Да. Но перед этим были 2 года армии. Просился в Афганистан. «Парень ты бравый», – сказали, но в Афган не взяли. Взяли в разведку! Я ведь был неплохим спортсменом – регби, плавание. На лыжах зимой каждый день минимум 5 километров наматывал, а это давало выносливость. В итоге – сержант в отдельном горном разведбате в Закавказье. 19 благодарностей в личном деле. Отличное было время!
Но Бог всегда вел меня по жизни, никогда не давал стучаться в закрытые двери. Поэтому юрфак тоже оказался местом, которое сформировало меня как профессионала. Я легко учился, получал повышенную стипендию. У меня было свободное посещение. Успевал вести научную секцию по теории государства и права, самую большую в университете.

– Говорят, в советские годы латвийский юрфак был хорошей школой.
– Не просто хорошей – одной из лучших в СССР и уникальной по своему интернациональному духу. Мне очень повезло с преподавателями, которые сумели заразить нас смыслом будущей профессии – верой в торжество справедливости. Это сложно понять сейчас, когда каждый живет полуубеждениями и полуверой. Нам прививали благородство, понимаешь?.. И еще перед нами открывали мир. Ерунда, что СССР был закрытой страной за железным занавесом. А как же страны социалистического лагеря? Моя первая поездка за рубеж была еще в студенческие годы – в 1986 году в ГДР, в составе интернационального студенческого строительного отряда. В таких отрядах трудились лучшие из лучших, а я соответствовал этим требованиям. И это была великолепная школа жизни: студенты из разных стран, объединенные общим делом, учились находить общий язык. И быстро находили!
Что касается уровня моих преподавателей, то приведу только один пример: когда Латвия получила независимость, трое из них впоследствии стали премьер-министрами страны.
Кстати, маленькая деталь о советском интернационализме и нынешнем национализме. Рига стоит на Даугаве – реке, берущей исток в русской Тверской области. В России ее называют Западная Двина. В советское время рижане, независимо от своей национальности, называли реку именно Даугавой, по-латышски. Это только сейчас название реки стало в Латвии признаком твоей национальности: для латышей – Даугава, для русских – Двина.

– Как ты пришел в бизнес?
– Благодаря комсомолу, своей активности и… стечению обстоятельств. Помнишь, в конце 1980-х под эгидой комсомола по всей стране начали организовывать центры научно-технического творчества молодежи, НТТМ? Изначально такие центры позволяли сократить расстояние от конкретной идеи, инициативы до ее воплощения в жизнь. И абсолютно официально зарабатывать на этом. Сейчас это явление называют инновационным предпринимательством.
А тогда, в 1988-м, меня, активного комсомольца из Латвии, пригласили выступить в Москве на общегородском комсомольском собрании. Выступление оказалось ярким: да, нам, молодым, нужна инициатива. Без нее развитие страны и каждого ее гражданина невозможно. И мне сказали: «Нам нужны такие люди. Закончишь университет – приезжай в Москву. Поможешь наладить работу центра НТТМ при университете Дружбы народов». Так и вышло через несколько месяцев. Бог опять открыл для меня дверь…
Наш центр НТТМ производил хорошие спортивные тренажеры. А спорт тогда активно поддерживали на предприятиях. И я поехал в Тольятти, на АвтоВАЗ. Без связей, контактов и прочих «атрибутов», без которых сегодня бизнес невозможен. Но в те годы страна была открыта и честна. И на АвтоВАЗе меня услышали! Тем более, тренажеры тогда действительно были очень востребованы среди молодежи, а культуризмом занимался, по-моему, каждый третий… В итоге для спорткомплекса завода мы начали поставлять свои дефицитные тогда тренажеры, а завод расплачивался с нами частично деньгами, частично – своими автомобилями. Самыми современными и такими же дефицитными – «девятками».
В итоге в мае 1990-го я заработал свой первый гонорар предпринимателя – 50 тысяч советских рублей и три новенькие «девятки». Две машины продал, одну оставил себе. И купил себе в Риге двухкомнатную квартиру – пришло время перебираться из коммуналки.

– Голову от успеха не снесло?
– Нет. Ведь у меня была хорошая университетская школа. Она исключала страсть к стяжательству. Она воспитывала нас государственниками.
Ведь что такое богатое государство? Это то государство, в котором богато живут его граждане. Так я считал на заре своего бизнеса. Так считаю и сейчас.

– В 1991-м Союза не стало. Но связи остались, верно?
– Верно! Более того, время бизнеса между бывшими союзными республиками наступило логически. Подчас как единственная форма выживания для всех.
Нет, для нас, выходцев из комсомольских НТТМ, примитивное «купи-продай» не было выходом. Хотя, конечно, первые серьезные деньги все делали именно на торговле. Но тот же АвтоВАЗ нуждался не в бритоголовых угрюмых братках-посредниках, а в отлаженных цивилизованных продажах своих автомобилей, пусть и в новых условиях, «сшитых» во многом на скорую руку. У меня уже был опыт, поэтому такие условия я смог предложить. Да, иногда приходилось самому садиться за руль новеньких «жигулей», чтоб по ставшей в одночасье бандитской трассе отогнать машину заказчику. Да, было страшно. Но в основе своей это был цивилизованный бизнес, в котором выше всего партнеры ценили слово. В конце концов, ведь не из бандитских схем АвтоВАЗ платил зарплаты своим работникам. Нет, это были честные деньги, заработанные, в том числе, благодаря мне.

– Когда ты заработал свой первый миллион?
– В 1995-м. Но не на машинах. Крупнейшему в России производителю титана я смог обеспечить «револьверные поставки» его продукции на внутреннем и, разумеется, на внешнем рынке. И заработал свои первые 1,5 миллиона долларов.
Выходцы из комсомола оказались элитой тогдашнего постсоветского бизнеса. У нас было прекрасное образование. И, главное, у нас были принципы - в отличие от тех, кто через латвийские порты просто чистил страну от ее богатств. И оставались идеалы, заложенные в СССР. По духу мы все равно оставались Павками Корчагиными.

– И куда ты вложил заработанное?
– В себя! Я отправился смотреть и познавать мир. Нет, я не был туристом – я именно изучал мир. Как организована жизнь в Европе? Что такое бизнес в Штатах? Чем живет Азия? Три года, семьдесят стран – вот мой «первый миллион», вложенный в собственное будущее.

– Удачно вложенный?
– Конечно. Я же говорю: меня всегда по жизни ведет Бог и предлагает мне только открытые двери. А ведь именно в 1990-х мир был наиболее открытым и дружелюбным. Главное, это мое вложение в самого себя оказалось единственно разумным – оно принесло мне связи, знакомства, контакты, практический опыт в будущем бизнесе. Тоже, кстати, сложившемся совершенно естественно.

– Каким образом?
– В 1998-м, когда пришла пора подумать о хлебе насущном, мой старый друг, еще в 1992-м организовавший в Риге одну из первых в Латвии частных страховых компаний, решил открыть новое направление – перестрахование. Это международный вид страховой деятельности, в котором основная часть рисков, неподъемная для одного страховщика, передается другим страховщикам. Таким образом создается финансовая устойчивость и рентабельность страховой деятельности всего пула задействованных организаций. Это очень узкий, элитный бизнес. Бизнес «белых воротничков». В этот бизнес мой друг пригласил меня партнером. И я стал председателем правления международной перестраховочной компании Estora Re, вскоре ставшей крупнейшей на постсоветском пространстве.

– Тяжелый бизнес?
– Специфический. Потому что требует высочайшего уровня ответственности и квалификации. Мало сказать, что этот бизнес происходит под скрупулезнейшим надзором государства и планы в нем расписаны на 5 лет вперед. Потому что планы здесь – это, прежде всего, твой расчет и твое честное слово, которое необходимо сдержать. Это отношения с десятками и сотнями людей и организаций, которые доверили тебе свою репутацию. Десять лет я занимался этим бизнесом. Уникальный опыт… И уникальное время – время свободы.
У нас в Латвии тогда всё перемешалось. Например, молодой парень, отплясывавший на дискотеке, мог оказаться президентом известного банка, а неказистый дядечка за столиком в уличном кафе –успешным предпринимателем.

– В двухтысячных ты вновь вошел в клуб латвийских миллионеров.
– Это так. Но двухтысячные были не только временем приобретения статусов, новых знакомств и блеска глянцевых журналов. Дескать, вот она, элита латвийского бизнеса. Я, кстати, всегда был далек от славы, внимания СМИ. Нет, конечно, приятно видеть публикации о себе, а свое имя в национальных бизнес-рейтингах, приятно быть завсегдатаем многочисленных VIP-тусовок. Но испытание славой недаром сравнивают с испытанием деньгами. И то, и другое не идет человеку на пользу. Особенно бизнесмену.

– Почему ты ушел из финансового бизнеса?
– Вообще-то я чуть было из жизни не ушел, а ты спрашиваешь про бизнес…
– ???
– Нет, тут не было никакого криминала. Скорее, промысел Божий. Я ведь говорю: меня всегда ведет по жизни Господь, даже через испытания. А в 2000-х всё складывалось хорошо. Настал момент, когда параллельно с уже отлаженным страховым бизнесом я решил заняться недвижимостью. Это было время, когда Латвию открывали для себя и братья-россияне, и европейцы. Конечно, русским наша маленькая страна была близка особенно, а Юрмала вообще стала центром культурной жизни для всего бывшего СССР – международный музыкальный конкурс «Новая волна», кавээнщики со своим «Голосящим Кивином». Конечно, многие хотели иметь в Латвии свой дом, квартиру или апартаменты. Поэтому я знал, почему мне интересно заняться недвижимостью.
Но скучно было просто продавать «вторичку», пусть даже с неповторимым историческим колоритом. Однажды я задал себе вопрос: а много ли в Латвии недвижимости с видом на море? И выяснил: ее практически нет. Значит, надо создать!

– Построить с нуля?
– Именно! Вскоре в 50 километрах от Риги, в курортном Саулкрасты, я и построил современный жилой комплекс. Сосны, дюны, Балтика – и очень бережно вписанный в пейзаж малоэтажный ансамбль из 140 апартаментов мирового уровня, достойный Лазурного берега.
Да, это был «длинный» проект, растянутый на 4 года и реализованный благодаря всему моему предыдущему опыту международного финансирования и управления. Проект оказался абсолютно востребованным – комплекс купила крупнейшая российская компания недвижимости, «Миэль». Хорошие руки! Но дальше – тот самый промысел: в день, когда мы с основателем «Миэль» Григорием Львовичем Куликовым закрыли сделку, я попал в аварию… Случайность! – за рулем был друг, он погиб. Я – несколько месяцев между жизнью и смертью. И потом еще 5 лет – инвалид 2 группы. Одновременно множество изменений для меня, русского, происходит в моем родном доме, в Латвии. Тяжелейший этап.

– Если чуть подробнее?..
– Всё и сразу! Перестрахование – это международный бизнес, предполагающий множество передвижений по всему миру. А я инвалид. Я еще не оправился после аварии и теряю бизнес. Что делать?
При этом моя страна, войдя в ЕС, принесла вместе с евроинтеграцией национализм – тот самый, который сегодня принял облик фашизма. Но и тогда уже было понятно: даже с латвийским гражданством русские для новой власти люди второго сорта.
Потом наступило время, когда к власти в Латвии пришли лица с немецкими и американскими паспортами. Перед ними, я считаю, была поставлена задача уничтожения Латвии. Казалось бы, они – этнические латыши. Но они не знают ни латвийское общество, в котором латыши и русские все равно оставались одним народом, ни латвийскую культуру.
Но мой личный вопрос был всё тот же: что делать?

– Ты нашел ответ?
– Да. Я понял главное – то, что было очевидно еще до аварии: я перерос Латвию. Этот уютный дом с видом на море оказался слишком тесным для меня. При этом я был и остаюсь русским человеком свободным по своему духу. Значит, сказал я себе, опять пришло время изучить мир. Причем ту ее часть, где мой опыт и мои компетенции сегодня наиболее востребованы.

– И ты уехал…
– …в Дубай. Год работал в Эмиратах. Вице-президент консалтинговой компании, я занимался привычным делом, финансами. Великолепно знаю тамошнюю бизнес-атмосферу – изучил ее еще тогда, когда это государство не пользовалось у русских столь широкой популярностью, как сегодня.
В 2014-м вернулся в Латвию. Да, оказалось еще более тесно и душно. Через год переехал в Москву. И понял: мой дом – здесь! Работа – тоже. Ведь мои друзья и партнеры тоже никуда не делись. И не было ничего удивительного, что прежде чем открыть новый собственный бизнес, несколько лет я изучал московскую бизнес-атмосферу. А опыт позволял работать по специальности – быть советником президента крупного российского банка.
Потом на место встало всё: именно в России я встретил любимую женщину. Вместе мы уже несколько лет. Ведь именно женщина делает твой дом домом, а бизнес помогает этот дом делать уютнее.
Я всегда был уверен: дело бизнесмена – созидать, приносить пользу людям, пользу стране. Мне удалось принести пользу и Советскому Союзу, и Латвии, которую продолжаю любить и сейчас, и, конечно, России. При этом я остаюсь россиянином с латвийским гражданством. Поэтому именно сейчас в России мой опыт наиболее адресован конкретным людям. И эти люди – русские!

– Одно из направлений твоей сегодняшней деятельности – «Фонд защиты русского мира». Звучит подозрительно глобально.
– Понимаю твою иронию. Но, во-первых, при всей своей конкретике, адресности, это действительно глобально – потому что глобальна сегодня проблема ущемления экономической свободы граждан России. Во-вторых, как ты сам заметил, это лишь одно из направлений деятельности созданной мной международной группы компаний.
Да, с 24 февраля 2022-го мир изменился. Именно граждан России Европа и остальной так называемый «цивилизованный мир» попытались поставить в положение изгоев. Неважно, идет ли речь о представителях бизнеса, лишенных возможностей финансовой и торговой деятельности, или об обычном человеке, воплотившем однажды свою мечту и купившем недвижимость за рубежом. Причем в последнем случае речь не об олигархах – те со своими проблемами разберутся сами. Речь именно об обычных людях.

– Например?
– Сегодня человеку с русским паспортом перекрыли в мире все ходы и теперь нагло отжимают его активы. Этих активов в той же Европе на 1 триллион евро. Кто поможет нам самим, если не мы сами? Мы, русские! – россияне с западными паспортами, имеющие высокую квалификацию юристов и многолетний опыт в бизнесе – способны защитить интересы русских на Западе.
Речь, в первую очередь, о Европе, где наиболее оголтело ведут себя те же Прибалтика и Польша. Эстония сейчас затачивает свое законодательство на отъем недвижимости, принадлежащей россиянам.
Предположим, у вас в Эстонии квартира или дом. Но вам сейчас закрыт въезд в страну. Банки для русских также закрыты. И вы поневоле становитесь банальным неплательщиком коммунальных услуг. А в итоге лишаетесь квартиры. Ненавязчивый «цивилизованный» европейский бандитизм…
Есть необходимость предотвратить его? Конечно! Это защита русского мира? Разумеется.
А если человек принял решение продать свои активы за рубежом, как в нынешней ситуации сделать это максимально выгодно и не оказаться обманутым государством, в котором эти активы находятся? Тоже актуальнейшая проблема.
Вот Фонд защиты русского мира и собрал юристов с мировыми именами, включая лучших голов Московской коллегии адвокатов, для решения подобных задач. Но мы работаем не только по обращениям россиян – помогаем всем русским, кто оказался за границей в трудной ситуации взаимоотношений с государством пребывания. В том числе, защищаем их активы.
Наши компетенции позволяют заниматься решением сложнейших проблем и в финансах, и в торговле, и в недвижимости. А о системности и индивидуальности предложенных нами подходов свидетельствует сама структура нашего бизнеса – международная группа компаний, работающая как в государствах СНГ и Евразийского экономического союза, так и в дальнем зарубежье.

– Твои открытость и энергия подкупают. Возможно, это открытость человека, имеющего огромный опыт ведения бизнеса вне России. Но именно в России на заре еще советского бизнеса появились такие слова: «Честным быть выгодно». Как ты к ним относишься?
– Я слышал их. Мне не нравится в этой формулировке слово «выгодно». Честным человеку быть не выгодно – честным быть необходимо…
Кстати, я знаю и другие слова. Если вы ищете себе работника или партнера, он должен соответствовать трем параметрам – быть честным, высокообразованным и профессиональным. Но если нет первого качества, все остальные не имеют значения. Предпринимателю только честность позволяет идти вверх и вперед.
Я ответил на твой вопрос?

Интервью Евгения Толочкова журналисту Кабачок "7 Секретов" читать.